Глава 2 Со старшим братом Томом дома в южном Чикаго, около 1970 года. Я с гитарой (Архив семьи Браудеров) Чтобы попасть в школу-пансион, мне пришлось пропустить восьмой класс и пойти сразу в девятый, так что по прибытии в школу Уайтмен я в свои тринадцать лет оказался меньше всех уче- ников в классе по возрасту и телосложению. Другие подростки, об- ратив внимание на щуплого паренька в обвисшем пиджаке, сра- зу учуяли потенциальную жертву. В первую же ночь в пансионе в мою комнату зашла группа ребят и принялась рыться в моих ве- щах в поисках наживы. Они расшвыривали мои вещи и забирали всё, что им понравилось. Я попытался протестовать, но они нава- лились на меня с воплями: «А вот щаc поиграем, крошка Билли! А вот щаc поиграем, крошка Билли!» Этот кошмар продолжался каждую ночь в течение нескольких недель. Задолго до того, как в спальнях гасили свет, меня, избито- го и униженного, бросало в дрожь при мысли о том, что еще они придумают в этот раз. В начале октября ко мне на выходные приехала мать. Гордость не позволила мне сразу признаться ей в происходящем. Все было ужасно, но я убеждал себя, что выдюжу. Но как только мы сели в машину, чтобы вместе поехать куда- нибудь пообедать, меня прорвало, и я разрыдался. Мама встревожилась и спросила, что со мной. «Ненавижу эту школу! — кричал я, глотая слезы. — Ненавижу!» Я умолчал о побоях и издевательствах, хотя, наверное, она и так догадалась, потому что сказала: «Билли, если тебе здесь плохо, только скажи, и я заберу тебя с собой в Европу». 30