Пятьдесят процентов ру Путину. У меня нет твердой уверенности: может быть, это было тридцать процентов, или семьдесят, или еще какой-нибудь другой договор. Наверняка я знаю одно: после посадки Ходорковского мои интересы больше не совпадали с интересами Путина. Он превратил олигархов в свои «шестерки», консолидировал всю полноту власти и, по некоторым оценкам, стал самым богатым человеком в мире. К сожалению, я не заметил, как мои походы против коррупции вошли в противоречие с интересами президента. После дела Хо- дорковского я не изменил свою стратегию и продолжал клеймить российских олигархов. Но все стало по-другому: если раньше я кри- тиковал врагов Путина, то теперь шел против его личных эконо- мических интересов. Вы, наверное, спросите, почему я этого не заметил. Все дело в том происшествии на дороге. Тогда милиция не захотела связы- ваться со мной, потому что я иностранец. Я полагал, что ко мне не применимы «понятия», которым подчинилась жизнь всей большой страны. Выступай я против коррупции, будучи гражданином Рос- сии, меня наверняка арестовали бы, избили, а то и убили. Но тогда Путин еще не был таким бесцеремонным, как сейчас. В то время убийство иностранца выглядело слишком радикальным способом решения проблем, а мой арест превратил бы в заложни- ки и самого Путина: пришлось бы иметь дело с главами западных государств и постоянно выслушивать настоятельные требования освободить меня. В итоге Путин пошел на компромисс, который устраивал всех в его окружении: 13 ноября 2005 года, когда я воз- вращался из Лондона в Москву, меня остановили в вип-зале Ше- реметьево-2, задержали на пятнадцать часов и выслали из страны. 185