На дне 15 На дне Я корил себя за все произошедшее. Но с удивлением обнаружил, что многие инвесторы не думают об этом. Их занимали пробле- мы куда серьезнее. До начала кризиса российские государствен- ные облигации приносили свыше тридцати процентов прибыли, и большинство людей считали их более надежными вложениями, чем акции. Многие даже брали кредиты, чтобы купить побольше обли- гаций. Поэтому наш средний инвестор вложил в облигации в пять раз больше средств, чем в фонд Hermitage. Мои инвесторы знали, что в худшем случае могут потерять вло- женные средства, но никто даже представить не мог, что это про- изойдет с облигациями. Бени Штайнмец, израильский алмазный магнат, который свел меня с Эдмондом, понес очень крупные потери, из-за этого ему пришлось продать свою долю в фонде Hermitage. Было жаль поте- рять такого партнера, но, к счастью, оставался Эдмонд. По край- ней мере, я так думал. В мае 1999 года, отправившись на выходные в Лондон, я прочел в «Файнэншл Таймс», что Эдмонд Сафра продал свой «Республикан- ский национальный банк» крупному британскому банку «Эйч-эс-би- си». Он, как и Бени, сделал большую ставку на рынок российских облигаций и проиграл. На его век пришлось больше рыночных взле- тов и падений, чем я мог сосчитать. Эдмонд пережил бы финансо- вый кризис и двигался дальше, но незадолго до всех этих событий у него развилась болезнь Паркинсона, и я сам замечал, как за время нашего партнерства его состояние постепенно ухудшается. Иногда его было тяжело понимать в разговоре. По какой-то причине он не готовил себе смену, поэтому, случись что, заменить Сафру было по- просту некому. Все это вынудило Эдмонда как можно скорее продать банк, и предложение от «Эйч-эс-би-си» пришлось как нельзя кстати. 155