Посылка из Лондона тельствами, а выбиванием признаний из задержанных с помощью изощренных пыток, и не гнушались содомией бутылками из-под шампанского. Что еще хуже, вызывая Владимира и Эдуарда на до- прос в субботу, эмвэдэшники прекрасно понимали, что юристы исчезнут из поля зрения до понедельника — за это время с ними можно сделать что угодно, и никто не узнает. Я был в ужасе. Наступил какой-то запредельный уровень эска- лации. Ивана, Вадима и других сотрудников компании Hermitage я вывез из России именно из-за такого рода опасений. Но даже в страшном сне я не мог вообразить, что под прицелом окажутся сторонние юристы. Я особенно беспокоился за Владимира, арест мог совершенно подорвать его здоровье. Я немедленно позвонил ему и напрямик рассказал о своих опасениях. Но Владимир оставался на удивле- ние спокойным и относился к происходящему, будто к отвлечен- ной научной проблеме, которую можно изучать и анализировать, словно речь шла не о нем самом. — Билл, не беспокойтесь обо мне. Как адвокат я защищен: они не могут вызвать меня для дачи показаний. Я связался с москов- ской коллегией адвокатов, и они ответят от моего имени. В Казань я не поеду. — Давайте на секунду допустим, что вы ошибаетесь и что они все равно до вас доберутся. Вы и недели в тюрьме не выдержите, учитывая состояние вашего здоровья. — Но, Билл, это ни в какие рамки не идет. Не могут же они на- чать охоту на адвокатов! Я стоял на своем: — Владимир, послушайте, ведь именно вы несколько лет назад убедили Вадима посреди ночи покинуть страну. Хотя бы приезжай- те в Лондон, чтобы мы могли все спокойно обсудить. Он помолчал немного, затем произнес: — Мне нужно подумать. Похожий разговор произошел у Вадима с Эдуардом, который тоже не собирался уезжать. Оба адвоката знали, что вызовы МВД незаконны, и у них есть все основания их отклонить, поэтому для дачи показаний они не поехали. Наступила и прошла суббота, за ней воскресенье, но ничего не происходило. В понедельник утром я позвонил Владимиру: 255